Как здорово было лететь вместе, в одном самолете, уговорив Верину соседку поменяться с ним местами! Вдвоем выглядывали они в иллюминатор, рассматривали облака и заснеженные равнины и леса внизы, когда тучи расходились. И ослепительное солнце сверкало, отражаясь от белой равнины.

Сергей сидел рядом, о чем-то напряженно размышлял. «Вера... ты за меня замуж выйдешь?» — внезапно спросил он.

Он никогда не вспоминал о своей службе в армии.
Не любил. Когда Сергея расспрашивали близкие, он отмалчивался, говорил, что все было, как у всех.

Сергей очнулся от тишины. Открыл глаза. Вместо солнца над головой и желтых грязных песков увидел белый потолок, белые стены.
Не успев удивиться, провалился в забытье.

Позади была тяжелая дорога: самолет, поезд, потом опять самолет и наконец вот автобус. Болела рука — розовый шрам перетягивал ее поперек, — поясница, ноги — все, куда попали эти мелкие и злобные кусочки металла, называемые осколками.

Сергей продирался через кусты к мелкой речке, с детства знакомой. Туда он часто бегал рыбачить, всегда приносил мелочи на пару сковородок. Но сейчас все заросло кустарником, лес казался незнакомым, да еще беспрерывный грохот над головой и потоки воды с неба.

Это была повесть о Друге.

Она стояла у окна кухни, глядя во двор. Ее ребята помахали ей рукой, все трое — взрослый и малыши. И весело побежали к калитке. И вдруг...Взрыв?!

Белая ночь стояла — иначе не скажешь, именно стояла — во всей своей красе...

Они совсем заблудились в парке у института, в его осенних сумерках, прорезанных огнями редких фонарей на аллейках.
Бродили без конца, и все говорили, говорили — обо всем на свете. Перескакивали с темы на тему, и было так славно слышать, что очень во многом — в главном, они близки. И даже молчал он как-то легко, словно договаривая про себя то, что не успел сказать вслух. И они улыбались осени, друг другу...